Торбинский: «Вы ноги мои видели?!»
Как правило с нашими персонажами мы сообщаем обо всем, однако с Д. Торбинским коснулись преимущественно день нынешний, который у него такой сложный. Ярко-красные карты, оборотная смена через двадцать секунд после исхода на поле, необъяснимо невысокое место «Локомотива», утрата места в сборной, смерч критики со всех боков
Позвал нас Д. в тот дом в Баковке, куда мы прибывали 4 месяца назад. Впрочем, владелец там был другой — Сергей Овчинников. На песьей конуре не стерлась еще пометка — Индира. Где в настоящее время Сергей Иванович? Где прежняя супруга, восхитительная Инга? Где командор, в конце концов?
Глаза наши стали такими же печальными, как у Торбинского.
* * *
— Я вам заявлю вот что, — начал Д.. — Очень многие полагают — у Торбинского сегодня трудная картина, он ни с кем отказывается разговаривать. Однако я никогда в жизни от проблем не скрывался и скрываться не намерен. Осознаю, что у болельщиков ко мне накопились вопросы.
— Рассказывают, во всем есть позитивная сторона. В чем позитивная — этого года?
— Пожалуй, узнаю после некоторого иного года. Необходимо сопоставить с полоской поуспешнее, сделать шаг вперед и обернуться. Пока мне даже в голову не идет, что такой год может предоставить позитивного. Ну, если еще сильнее буду.
— Отныне вы будете способны к струям критики. Наслушались в последнее время любого.
— Я хорошо это воспринимаю: завоевал — получи! Критики были, есть и будут. Мне нужно не о них размышлять, а о себе.
— У вас есть ответ — отчего чемпионат-2010 выходит для вас и «Локомотива» подобным?
— Ответ есть. Но в случае если начну анализировать на данную тему — Торбинского в клубе не осмыслят. И не приверженец я внешние дела команды переносить наружу.
— Самый трудный день 2014 г?
— Когда послали на неделю в дубль. Весьма досадно. Был еще самарский поединок, в котором не загнал пенальти и обрел 2 золотые — однако это чувства, игра. Такое бывает в футболе — перехлестнуло. Несогласия с тренером и сноска в дубль — совершенно другое.
— А смена через двадцать секунд после исхода на поле, как в Томске?
— Это также страшно. Удар по самоуважению. Я присел смущенный на лавку и не мог осознать, что случилось. Выходить на 75-й секунде, чтобы уйти на 85-й…
— Семин вам после поединка заявил то же, что и на конференции: «Был бездействен»?
— После поединка он мне ни слова не заявил.
— Через сутки?
— Через сутки — также. Заявил через неделю. На тренировке перед «Тереком»: «Там ты удалился, тут пенальти не загнал. Бригада из-за тебя в яме. Выходишь на смену — глаза не пылают…» Знаете, Юрий Палыч первый инструктор и вообще первый человек, который упрекнул меня в том, что прибираю ноги на поле. Я был в ударе. Только и дал ответ: «Вы ноги-то мои видели?»
— Было что-нибудь похожее на депрессию?
— Нет. Думаю себя воином по жизни, таким образом депрессия — не по моей части. Я не раз встречался с тяжелыми картинами, понимаю, как к ним относиться и как одолевать.
— Получается вам, очутившись дома, забыть все, что делается за км — на основе «Локомотива»?
— Да. Спасибо семье — у нас есть возможность рассуждать на тематику футбола, однако нечасто. Больше времени уделяем сыну Артему. У опекунов все в порядке, слава всевышнему.
— Пенальти теперь не будете избивать никогда в жизни?
— Отчего же? Просто тогда мне весьма необходим был гол. Так мне представлялось. Давно не заколачивал, полагал — вот 1 положу, и прорвет. Далее психологически будет легче. К «точке» шел совершенно легко. И — не загнал.
— Романцев нам недавно сообщал: «18-летний Сычев был мощнее текущего». Вы сегодня играете лучше, чем 2 месяца назад?
— В этом году — нет.
— Это можно назвать «хождение на месте»? Либо пошли в другую сторону?
— Мир так организован, что требует регулярного перемещения: или развиваешься, или деградируешь. В точности понимаю, что не потерял собственных игровых свойств, какие-то даже получил, однако я утратил себя как футболист. И в случае если в скором времени не порву грешный круг, на самом деле последую вверх. Сам того не осознавая, я спрятал собственные козыри: всю жизнь был нападающим игроком, теперь отложил себя от посторонних ворот.
— Нет прошлой свободности?
— Простота сохранилась, дело не в том. Ранее выходил — и понимал: «В настоящее время всех разорву!» Сегодня такого нет. И футбол «Локомотива» скорее всего защитный. На установках слышим: «Нужно выходить в шестишиповых бутсах и перебиваться так, чтобы на пятой точке у вас раны оставались!» Я не говорю, что это слабо. Для команды готов весь в кровь сдираться. Это также футбол, он также может давать итог. Однако я повысился на другой игре — разумной, комбинаторной. И преобразоваться к футболу «Локомотива», похоже, так и не смог.
— Вокруг вас полно слухов. Какой в особенности изумил?
— Поведайте — какие вокруг меня некоторые слухи. Что ухожу неизвестно куда?
— И в том числе. А второй — как будто вы повздорили с Борисом Игнатьевым. Что и привело к переводу в дубль.
— Я повздорил с Борисом Петровичем? Ничего себе…
— Не было?
— Нет, разумеется. Даже в случае если чем-нибудь весьма недоволен, не буду с тренером прилюдно конфликтовать.
— Но также и делать тип, что все отлично, также не будете.
— Я неподдельный человек. Лицемерить не могу. Вследствие этого у меня все на лице написано.
— К слову, насчет фразы Олега Ивановича о Сычеве. Вы согласны?
— Дима в последние годы играет не так, как от него ожидают. Тем не менее, кто вчера в «Локомотиве» играет на подходящем уровне?
— Да уж.
— Просто Сычев — так важная персона для «Локомотива» и отечественного футбола, что интереса в излишке. Про меня и Колю рассказывают довольно часто. Соображение о нас каждый год все хуже и хуже.
— Реплики Е. Ловчева, Сергея Андреева до вас добираются?
— Критику Е. Серафимовича я не воспринимаю. Да, человек классно играл в футбол, однако это было давно, очень многие позабыли. Чтобы помнили — нужно рассуждать что-нибудь сильное. В случае если начнет повествовать лишь отличное — кто обратит внимание? Вот он и цепляет — то одного, то иного.
— Вы подобным когда-то будете?
— Никогда в жизни! Я не предпочитаю рассуждать о футболистах слабо. Впрочем в глаза слопать правду-матку могу каждому. А что Андреев обо мне заявил?
— Мы вам зачитаем. «У человека на поле с головой неудача. Действие ненормальное! Что ни подкатка — либо позади, либо в ахилл. Если б это 1 раз было, хорошо. А Торбинский так играет регулярно».
— Отвечу так: очень приятно, что есть влиятельные тренеры, которые расценивают меня по-другому, чем Ловчев и Андреев.
— Какой-нибудь ответ запомнился?
— В 1-м круге почти не играл, испытал сноску в дубль. По инерции меня возобновляли бранить и в третьем, невзирая на то, что «Поезд» первые матчи вернул хорошо. Однако Юрист вызвал в сборную и заявил: «Не осознаю, отчего утверждают, что Торбинский не в порядке. Я вижу другое — и Торбинский, и Сычев играют замечательно». Это не фамильярность — человек возможно расценил. Меня это так поддерживало! Означает, в меня доверяют!
— Юрист инфицировал оптимизмом?
— Ну да. Кстати, 50 % результата в футболе — это этнопсихология.
— А Леонид Федун, прежний ваш начальник, считает, что от тренера в футболе находится в зависимости двадцать %.
— Я так не считаю. Это что же выходит — футболисты играют сами? Странно. Вот вы знаете, чем различается отличный инструктор от среднего? Либо ужасного?
— Чем все-таки?
— У отличного тренера футболисты играют на собственном уровне. У потрясающего — выше собственного значения. Регулярно развиваются. А у ужасного играют хуже, чем могут.
— Кто из ваших тренеров лучше всех осознавал футболистов?
— Когда в сборную пришел Хиддинк, все стало иначе. Весьма конфиденциально, никаких запретов, все раскованы.
— Значительно опешили, не найдя собственную фамилию в перечне игроков сборной на матчи с Ирландией и Македонией?
— Это первый пример за 4 года, когда я здоров, однако в сборную не обусловлен. Звонок. Принимая во внимание заключительные игры «Локомотива», мне недостаточно верило, что дождусь приглашения. Все разумно.
— Юрист проговорился в своем интервью, что планирует с вами побеседовать по поводу карточек. Побеседовал?
— Да. Заявил, что нужно быть поскупее. Мне и Хиддинк сообщал о том же. Разъяснял: я не приобретаю больше игрового времени из-за риска — всегда могу подхватить желтоватую.
* * *
— После журналистских реплик вроде той, что мы принимали, — ощущаете, как меняется к вам отношение арбитров?
— Оно и без реплик оставляет желать лучшего. Даже у побочных. Вот в поединке с «Томью» я пошел на игрока, однако затем притормозил. А тот сделал тип, что обрел удар, — и упал. Боковой флагом замахал, обманщик — едва-едва карту не продемонстрировали. Полагаю: ну что это? Впрочем сам виновен, слава сформировалась. 2 ярко-красные в месяц — как меня арбитрам принимать?
— Остались судьи, способные выругать игрока на поле? Несколько лет назад еще встречались.
— Чтобы выругал — я подобных не видел. Однако с «Крыльями» первую желтоватую обрел за то, что приблизился к арбитру с вопросом. Удалили Дуймовича, сразу же Сычеву направили по ногам — карты нет. А арбитр заявил, дескать, не надо со мною говорить. Вы представьте, как я в Томске схожу на смену после 2-ух уничтожений. Разумеется, в подсознании висит: нужно сначала осмотрительнее… А повернулось все обратной подменой.
— Миодраг Божович сообщал: «Грезу, чтобы мои команды не осуждали Гвардис и Сухина». У вас также есть «любимчики»?
— Нет. Я и фамилий-то арбитров не вспоминаю. В нашем первенстве за прошедшее время мне на самом деле лишь одна команда приглянулась, работала в активном образе — та, что осуждала в начале сентября игру с «Тереком» (основной арбитр — Владимир Казьменко из Ростова-на-Дону. — Прим. «СЭ»). Я после игры вошел в спортивную, поблагодарил их. Молодчаги.
— Что приглянулось?
— Да вот вам наглядный пример — проходит подкатка, вгоняются приятель в приятеля. Свистка нет.
— Отчего?
— Поскольку стандартная мужская борьба — все пытались поиграть в мячик. Единственное, с пенальти он не рассмотрел руку, однако боковой напомнил.
— А другие команды — какие?
— Довольно часто свистками уничтожают игру.
— Томислав Дуймович с обидой говорил, что вам самарский денежный штраф извинили, а ему нет.
— Глупости. Никто мне его не извинял. Спросил: «Ребята, скажите, сколько я должен — все принесу». На следующий день дал денежный штраф за 2 снятия.
— В «Локомотиве» прочная совокупность?
— Да, перед сезоном был договор, его и сохраняем. А за кассу у нас Дима Сычев отвечает.
— Какие рекомендации на днях слышите от ближайших?
— Супруга заявила: а ты подкаты вообще не делай! Играй в их отсутствие. Что-нибудь в данном есть. Собственно говоря футбол — игра на ногах. Пропустим, первая карта с «Зенитом» была правомерная. Вот 2-я — тупость, в центре поля… Однако мы снова проигрывали, желалось команде помочь, старался поспеть везде. И переусердствовал. Я духовно вернул данный момент — полагал, куда отлетит мячик. Как быть далее. А здесь — на сек запоздал.
— Роман Павлюченко нам однажды говорил — стоит тренеру на Торбинского накричать, тот мгновенно раскисает. Разве впрочем?
— Раскисаю?! Напротив, чувства зашкаливают. Лишь на поле далеко не всегда это к добру приводит… Разумеется, для меня, как любого спортсмена, помощь тренера весьма принципиальна. Вспоминаю, в «Спартаке» назвал об уходе, и Черчесов посадил на лавку. Затем запоздал на установку с «Сатурном» — однако это безупречнейшая ошибка. После этого меня вызвал Черчесов и заявил: «Ценю ваше решение уйти, однако давай подвергнем доработке. Завершим дело тут. Я в тебя доверяю». Это был сильный душевный ход. Дал ответ: «Без вопросов, Станислав Саламович».
— Размышляли, все будет не так?
— Был уверен — меня запрут в глухой резерв. Вот в дубль едва ли послали бы, я все же уровень содержал.
— В чем инструктор Черчесов был только силен?
— Изумительно серьезный — другой закрыл бы глаза на мое запоздание на установку, чересчур многое в том поединке решалось. Однако наука была стальная. Обнаружу секрет — действительно никакого запоздания не было. Оставались сек, я бежал вверх.
— ???
— У нас принято было — как дверь за тренером закрылась, все. Никто не зайдет. Я поспевал — однако Черчесов вошел ранее. Футболисты пришли за двадцать секунд и ожидали только его.
— Сергей Родионов сообщал про вас молодого — «сложный характер». Так и есть?
— Любопытно, что Сергей Юрьевич в данную формулировку вносил? В чем сложный характер? Чересчур горячий? Однако горячность моя никогда в жизни не нацелена на команду.
— Основная для вас неприятность в своем характере?
— То, что в игре изливается в ярко-красные карты. Впрочем никому не планировал принести травму. Я не из тех, кто бьет украдкой. И во всех рубежах, поверьте, рискую не меньше, чем мой противник.
— В курсе, что о вашей игре на первенстве Европы Отто Рехагель заявил Александру Бородюку?
— Додумываюсь — я в той игре двоих разломал. Правильней, не разломал — безуспешно встретились в центре поля. С моей стороны и фолов-то не было. Однако двое греков направились в раздевалку. Здоровый Сейтаридис и кто-то из наступающих. Представляется, Гекас.
— Вот старец Рехагель и заявил с восхищением: «1 небольшой засранец перебил всех моих юношей».
— Ха! Потешно. Такого я не знал, мне Бородюк незначительно по-другому преподнес.
— Можно сообщить, что на «Европе» наша сборная проиграла лучше, чем может?
— «Лучше, чем может» — звучит грубовато. Хоть уничтожьте, не хочется мне с данным соглашаться. Однако в чем либо вы, вероятно, невинны.
— У любого — собственный Хиддинк. В котором моменте вы его вспоминаете?
— Как он волновался перед Грецией. На моей памяти Гус сроду так не беспокоился — даже ушел с раннего собрания, не перенес.
— Кто выступил?
— Бородюк сообщал патриотические слова. Мы сами прониклись — боролись как никогда в жизни. Обстановка была накалена безрассудно. Греки рассчитывали на навесы да «стереотипы». Филигранной игры они не имеют — но несмотря на это все производительные, приземистые. А данный, мохнатый из «Ливерпуля», вообще глыба…
— Кириакос?
— Ага, он. И Деллас. Воины классные, выгрызают любой мячик. Однако мы им не проиграли.
— Наиболее незабываемая речь с Хиддинком?
— Да он и не загружал дискуссиями. Гус успехи в нас имплантировал.
— Это как?
— Вселял — все победы по делу. А мы — прекрасные футболисты. размышляли: да так как так и может быть! Обставили Великобританию — однако чему наслаждаться? Мы и должны ее обыгрывать.
— Что вы Стиву Джеррарду и сказали напрямую на поле. Подобному просвещенному человеку — топорными словами.
— Это Джеррард-то — просвещенный? Не веселите. Может, в жизни, — однако не на поле. Реальный британец, весьма твердый, никого не жалеет.
— Со слов Андрея Воронина, подловато из британцев могут поиграть Терри, Фердинанд и Каррагер. Однако не Джеррард.
— Именно низости от британцев я не увидел. А Джеррарда отправил, после того как в каркас ему поиграл. Он отлетел. Затем взглянули друг на дружку с подобным бешенством… Это хорошо.
— А с Вячеславом Радимовым в поединке за Суперкубок в связи с чем организовали перебранку около лавки вспомогательных?
— Я обрел ярко-красную карту и шел в раздевалку. Был страшно зол, осознавал, что подвел команду. Особенно это был мой первый поединок за «Поезд». И вдруг Радимов принял решение оглушительно пояснить мне, как необходимо играть в футбол. Выражения подогнул такие, что моментально вывел из себя. Да мне в ту секунду не нужно было очень много, чтобы загореться.
— И вы кинули в Радимова бутылка с жидкостью.
— Я уж и не вспоминаю.
— После разъяснились с Владом?
— При встрече здороваемся — этого довольно.
* * *
— Перед дружеским матчем с Болгарией было собрание игроков сборной, на котором задавали вопросы Сергею Фурсенко. Какой задали вы?
— Я ни о чем не вопрошал. С того собрания в память врезалось одно — как подписывали Кодекс почести.
— Технологию «осень — зима» подтверждаете?
— Откровенно? Я думаю, большой интервал между кругами — это неверно. Чемпионат должен замечаться как чемпионат. Впрочем привыкнем, разумеется, куда отныне подеваться.
— Самый свирепый холод, при котором вам случалось играть?
— вспоминаю поединок ЦСКА — «Общество» в начале ноября 2002-го. Было не сильно прохладно, однако напрямую перед игрой стартовал неописуемый снег. Поединок в результате этого приостановили на час. Поле на торпедовском стадионе чистили самосвалами, которые запахали его так, что играть было нельзя.
— В «Локомотиве» либо сборной переход на «осень — весну» обсуждается?
— Нет. Считаем более любопытные темы для диалога.
— Поражаетесь британским успехам Питера Одемвингие?
— Отчего? Футболист-то неплохой.
— Мощнее Вагнера — как сам сообщал?
— С моей точки зрения, нет. В «Локомотиве» Одемвингие не смог показать все, на что способен. Он давно хотел вырваться из РФ и, пожалуй, обрел, что планировал. Что же, остается за него обрадоваться. Понятно, играет в настоящее время на кураже — свежий клуб, новая страна.
— Отчего такой человек никогда в жизни не стал бы вашим другом?
— У нас различные основы. Петербург — молодой человек не низкий, однако с гонором, у СМИ себе многое позволял. Может, просто не может верно выражать собственные идеи? Однако в команде это цепляло не одного меня.
— В вашей жизни были предложения из-за рубежа?
— Были, однако не те, после которых стоит уходить. Я бы не отказался сыграть в Европе. Но с моей текущей статистикой на вызывание в приличный иностранный клуб рассчитывать бесхитростно.
— Когда кончается договор с «Локомотивом»?
— В следующем году.
— Едва ли «Поезд» настанет на спартаковские грабельки. Следовательно, вида 2: или запишите свежий контракт, или вас реализуют не позднее следующего лета. Сами-то к чему приходите?
— Пока не время обсуждать мое будущее в «Локомотиве». Нужно на сильной нотке закончить год и подняться в таблице как можно выше. Далее хорошо видно будет.
— В 2007-м Сычев сам просился назад в «Общество» — играя за «Поезд». Вы бы так сумели?
— В случае если буду вновь любопытен «Спартаку» либо некоторому другому клубу, рассчитываю, это случится благодаря моей игре. И возникать не надо будет.
— Какие слова вам трудно извинить Федуну?
— Неужели мне есть, за что на него дуться?
— После вашего ухода из «Спартака» Федун сообщил: «У Торбинского повышенная денежная самомнение». В другом же интервью добавил: «Для меня Быстров в основном спартаковец, чем Торбинский». Впрочем, сегодня фраза о Быстрове звучит забавно.
— Со словами Федуна я не согласен. Однако у меня нет обиды ни на него, ни уж особенно на «Общество», который меня выкормил.
— Отец Семшова говорил, что в сборной хихикали над торпедовской заработной платой его сына. Над вашей, спартаковской, — также хихикали?
— Хохота не было. Однако ребята не исчезали изумления, когда узнали, сколько мне выплачивают в «Спартаке».
— Александр Самедов со спартаковскими фанами не дружит. А вы?
— Никаких неприятностей. Когда было обнародовано, что расстаюсь со «Спартаком», болельщики в 1-й же игре меня освистали. Однако в будущем принимали тепло. Пожалуй, поняли в обстановки. Видели, как отдавался в заключительных матчах за «Общество».
— Прежний вице-президент «Локомотива» Анатолий Наумов нам пересказывал ваши слова: «У меня на двух коленях прооперированы крестообразные связки. Может, я к 30 годам инвалидом буду». Вы и действительно так размышляли — либо выпускали ощущение на Анатолия Алексеевича?
— Это я так стоимость себе заполнял перед подписанием договора? Анатолий Алексеевич что-нибудь спутал. И играть намереваюсь продолжительно.
— С Наумовым дружили?
— О нем различное рассказывают. Однако у нас отличные отношения. Он всегда сохранял меня, помогал в будничных моментах.
— К примеру?
— В случае если снимаешь дом, налог оплачиваешь и ты, и владелица. За меня, конечно же, уплачивал клуб. Однако скоро владелица установила требование — чтобы и ее налог получил на себя. Выяснив про это, Наумов заявил, что клуб накроет все траты. Впрочем имел официальный предлог отказать — в договоре про 2-й налог ни слова. Когда данный дом приобретали, Наумов занял мне денежные средства.
— Собственных не хватало?
— Не в данном дело. Требовалось срочным образом привнести установленную сумму. Снять со счета денежные средства никто, помимо меня, не мог, — а я был на сборах. Позвонил Анатолию Алексеевичу, и он дал собственные.
— Как вообще появилась мысль приобрести дом у Овчинникова?
— Наши с Сергеем супруги знакомились на свадьбе вратаря Алексея Полякова и с того времени стали разговаривать. 2 месяца назад узнали, что Инга и Сергей поставили на реализацию дом в Баковке. Мы с Женей давно грезили о своем жилище. А данный нам весьма приглянулся — и внешним видом, и размещением. О стоимости условились оперативно.
— Ранее в роли посетителя здесь были?
— Нет. Однако видел фото в журналах.
— И когда переехали?
— Осенью 2009-го.
— Инга после развода пришла в Ригу?
— В настоящее время больше проживает в Америке, где обучается ее сын.
— Все вопросы улаживали с ней?
— Оформлением бумаг занималась Инга, когда были проплаты, присоединился и Сергей.
— Испытывали, что они через болезнь отдают дом?
— Разумеется. Хорошо видно, что в него инвестировано столько души! Инга сама дизайнер, дом делали по ее плану. Расположение необыкновенная, однако основное — удобно. Ничего реорганизовывать не намерены. Я только баню свежую сконструировал — вместо той, что у Сергея сгорела. Да еще не так давно к нам прибывали из платформы «Школа монтажа», которая выходит на канале ТНТ, построили лоджию. Мебель определили, которой ни солнце, ни ливень нипочем.
— Как они на вас вышли?
— Супруга на веб-сайте платформы оставила заявку. Затем нам перезвонили: «Не раздумали? Тогда ожидайте».
— Они знали, к кому двигаются?
— Не исключено, поэтому послание Жени их и заинтриговало.
— В данном жилище висели фото Инги и Сергея во всю стенку.
— Да, это было весьма хорошо. Отныне повесим наши с Женей.
— С соседом, Валерием Газзаевым, скрещивались?
— Виделись несколько раз.
* * *
— Есть разъяснение, отчего у вас так рано отказали крестообразные связки?
— Доктора рассказывают — особенность организма. Молодой человек я южный, связкам так не хватает гибкости. Матчи на синтетике состояния здоровья также не прибавляли. Сегодня синтетические газоны обучились делать, а ранее в «Спартаке» практиковались на паласе.
— После стольких операций каждый футболист пробуждается от боли в коленях?
— Я не встречал футболиста, у которого бы ничего не болело! Любое утро в обязательном порядке что-то захватит. С годами к данному привыкаешь, просто прекращаешь отмечать. Мне о тех операциях, слава всевышнему, ничего не напоминает. Всего лишь колени на погоду откликаются.
— Алан Дзагоев расплакался, услышав, что ему угрожает процедура. У вас в такие секунды плач были?
— Все было — и плач, и нервный провал, когда 2-й раз за 2 года разорвал крестообразную. Для футболиста нет ужаснее травмы, чем «крести». А реакцию Алана осознаю. Ему есть что утрачивать. Я думаю, игроку, который популярен, укладываться на процедуру психологически труднее, чем тому, чья судьба лишь стартует.
— Каким у вас был нервный провал?
— Наелся.
— Помогло?
— Тогда осознал, что алкоголь не ассистент в решении неприятностей. Легче мне стало после слов врача Пфайфера, к которому отправили на просмотр. «Не беспокойся, — заявил он. — Ты восстановишься еще лет 15 легко сыграешь. Таким образом приготовляйся к процедуры, не суетись».
— Родимой Норильск вы оставили в 12 лет и с того дня никогда там не были. Тащит?
— Нет. Что мне там делать? Близкие уже давно оттуда ушли. Товарищи? Четверть сидит на наркотиках, другие, и в том числе товарищи по мини-футболу, разбились по различным городам. Я бы для детей с превеликим удовольствием провел в Норильске мастер-класс. Однако у нас отпуск в зимнюю пору, в этот период там не до футбола.
— С переходом на «осень — зима» отпуск будет и летом.
— Может, и тогда удастся падать в Норильск.
— В Норильске небо на самом деле невысокое и глухое?
— Это газ с промышленных труб, который укладывается на город, как дым. Когда Столицу закрыл сумел, я Норильск вспомнил. Однако тут стоял аромат гари, а там — синтетических остатков, что намного вреднее.
— Какой объект из детства хотели бы вновь подержать в руках?
— У меня было 2 возлюбленных объекта — мячик да клюшка. Хоккей до сегодняшнего дня предпочитаю. Как-нибудь с Каспарайтисом познакомился, сфотографировался с ним наизусть. Надо еще с Ковальчуком поговорить. Ценю. Молодой человек всего на год старше меня, однако достиг столького!
— Когда напоследок не в футболе, в жизни кляли собственную пылкость?
— Вне поля меня непросто вывести из себя. Даже в автомобиле, в случае если кто-то подрежет, не завожусь. И уж в точности не буду выходить из автомашины, браниться.
— Вам, представляется, Юрий Жирков помог с покупкой авто?
— Да, у него была скидка в зале БМВ. Таким образом благодаря Юре удалось солидно сберечь.
— Первую свой автомобиль помните?
— Еще бы! 18 не исполнилось, когда приобрел старую «99-ю». Больше нигде в «Спартаке» российских авто не было. Однако смотрелась как конфета. Я там сделал необыкновенный тюнинг. Предварительно с папой колесил, в 18 сам за руль присел.
— Есть зависимости, которые мощнее вас?
— Семена предпочитаю. И корюшку.
— Рыба прекрасно проходит с пивом.
— Могу и с пивом. Однако нечасто.
— Какое качество в мужчинах вызывает у вас самое большое недовольство?
— Неимение внешнего стержня. По моему мнению, нет ничего хуже мужчины-размазни.
— В женщинах?
— Доступные понты.
— Что такое доступные понты — в вашем осознании?
— Пропустим, девушки выходят на берег, обвешанные алмазами, кольцами, серьгами. Смотрится забавно и несуразно.
— Д. Хохлов был с супругой в процессе родов. А вы?
— С Женей в роддоме провел первые 5 часов, потом меня заменила теща. Я известил, что в момент возникновения малыша находиться не буду. Полагаю, это излишнее. Однако как все завершилось, сразу же примчался к Жене.
— В чем вы предубежденный человек?
— Напрягает, в случае если проезжую часть темная собака перешла. Либо на люк настанешь.
— Люк-то при чем?
— Также, рассказывают, ужасная предзнаменование. А футбольных суеверий у меня, как ни странно, нет.
— Чего в настоящее время вам более всего хочется?
— Прийти на собственный уровень. Вновь наслаждаться от футбола. Сражаться за что-нибудь солидное.
— От футбола наслаждение давно не приобретали?
— Честно говоря — да. За прошедшее время так напился, столько было грязи! Ощущаю, футбол начал для меня преобразовываться в деятельность. И мне от этого весьма обидно. Однако за ярко-черной полоской в обязательном порядке должна идти черная. На это и рассчитываю.